Шкатулка рецептов
«„Cepaя бeздapнocть“ или гeний? Жизнь Бacилaшвили бeз пpикpac»
«„Cepaя бeздapнocть“ или гeний? Жизнь Бacилaшвили бeз пpикpac» Когда-то я услышал, как он бросил фразу в лицо друзьям: — Я с этой… больше не живу!Грубость, сказанная почти с вызовом. И в ней — целая эпоха. В этих словах было всё: мужское бессилие, горечь, обида, и какая-то странная гордость. Тогда еще никто не понимал, что именно после этого расставания у Олега Басилашвили всё начнёт складываться. Уйдёт в прошлое тесная комнатушка, вечные склоки, ощущение, что ты всегда второстепенный. Его карьера расправит плечи. А Татьяна Доронина, та самая «эта», наоборот — расцветёт ещё в браке, как будто всегда шла на шаг впереди.
Истории артистов часто похожи на театральные пьесы: с внезапными поворотами, изменами, болью и аплодисментами. Но у Басилашвили всё было по-настоящему — без красивых фанфар, зато с честными провалами и долгими, упрямыми попытками доказать себе и миру, что он чего-то стоит.
Он родился не в богемной семье, где с утра до ночи спорят о Чехове или Малларме. Ничего подобного. Со стороны отца — грузинские крестьяне, суровые и прямые. Дед дослужился до полковника, но, женившись на польке, потерял погоны и вернулся в деревню. Бабушка и дед по матери — люди церковные, служили Богу всю жизнь. И их дочь Ирина, мать Олега, выросла в строгой вере, стала доктором филологических наук, писала серьёзные научные работы.
Отец, Валериан, был человеком другого склада. Преподавал в политехникуме связи, позже стал директором. Умел пробиваться, работать до изнеможения. И мать тоже — она могла часами сидеть с коллегами над языковыми исследованиями. В такой семье ребёнку легко затеряться. Но маленький Олежка не обижался: второй матерью была бабушка, а лучшим другом — брат Жорик.
Олег Басилашвили в детстве / фото из открытых источниковЖили они на Покровке. Там мальчишка часто шкодил, а властная бабушка била по рукам и заставляла читать книги. И, как ни странно, это сработало: любовь к литературе у него осталась навсегда.
Потом война. Эвакуация в Тбилиси. Мужчины ушли на фронт, женщины и дети ютились в холодной пристройке. Хлеб — роскошь, еда — на вес золота. И тут у мальчишки обнаружили туберкулёз. Болезнь высушила его до тени, он почти не говорил. Смерть была рядом, дышала в затылок. Но всё-таки нашлись люди, подсказали лечение. Он выкарабкался. И, наверное, именно тогда у него появилось то особое ощущение жизни — как у тех, кто уже заглядывал в пропасть и вернулся.
В 1943-м семья снова оказалась в Москве. Школа. Учеба давалась плохо: ослабленный организм сопротивлялся. Математика была просто мучением. На экзамене его спросили: